Моё звучание

• 

Подробности

Категория: Пьесы

Опубликовано 21.11.2025 06:37

Автор: Г.Л.

Просмотров: 104

                     

Пьеса о судьбе Анны Герман. Это произведение основано на фактах из жизни певицы. Но в ней очень много вымысла и фантазий автора.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АННА

ИСКРА

                                                     МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:

Старый парк. Поздняя осень или ранняя весна не понятно. Этот парк вне времени. В центре огромное дерево. Ветра нет, но иногда с него падают листья, как отжившие воспоминания, которые больше не терзают совесть. Слева ржавые качели и лавка. Справа длинная лестница, ведущая к двери, но дверь никуда не ведёт. Что за ней? Не известно. Появляется Искра. Тонкая, легкая, полупрозрачная. Она танцует в полной тишине. Потом взбирается по лестнице, хочет открыть дверь, но передумывает. Усаживается на пару ступенек ниже, начинает петь.

АСТРА:

У любви много разных мелодий.

Лишь одну мы однажды находим.

И пока эту музыку помним -

Нам вовек не расстаться с любовью.

Мы с тобой нашу музыку помним,

Хоть идём мы по разным дорогам.

Так и звучит то вблизи, то вдали

Этот мотив, сквозь все годы и дни.

Мы с тобой нашу музыку помним,

И нам грустно немного сегодня...

Как была непонятна причина,

Та, которая нас раз разлучила.

Мы с тобой нашу музыку помним,

Пусть идём мы по разным дорогам,

Но согревает всегда нас в пути

Наш незабытый мотив.

(автор стихов Кохановский Игорь)

Появляется Анна. В руках у неё альбом с фотографиями. Она садится на скамейку обнимает альбом.

АННА: Я ждала птицу. Раскрытое окно. В нем видно только ветку дерева. И я ждала, сядет на эту ветку птица или нет. Это кажется бессмысленным. Но ровно до того момента, пока ты не начинаешь задумываться о мозаике жизни. Жизнь соткана из деталей. И часто ты не понимаешь, в каких именно деталях спрятано счастье. Ты наивно полагаешь, что слово «успех» здесь не лишнее. Но потом, когда за плечами амплитуда переживаний, какой-нибудь назойливый тип спросит тебя: «А что такое счастье?». И ты почему-то не вспоминаешь аплодисменты и овации. Не вспоминаешь награды и дипломы, похвалы и премии. Ты вспоминаешь, как лучи, найдя щель между занавесками, зовут тебя в новый день. Как ты прижимаешься губами к ножке трехмесячного сына. Вспоминаешь, как первый в году теплый мартовский день призывает тебя открыть нараспашку окно.

«Я есть!» Вот что стоило говорить себе. «Я есть! Здесь и сейчас!» Почему-то мы сбегаем от жизни. В прошлое, в будущее, в творчество, в веселье. Куда – нибудь! Но редкие «здесь и сейчас» возвращают нас. Так много посланников от бога есть для нас, чтобы вернуть к жизни из наших мыслей. Ливень. Ветер. Мне так не хватает ветра. Севшая на ветку, птица тоже подойдёт.

Я дождалась свою птицу, однажды. Когда казалось, что надежды нет. И, что, кроме боли ничего не было. Эта птица стала для меня символом веры. Мне так кажется.

ИСКРА напевает: 

Мы с тобой нашу музыку помним,

Пусть идём мы по разным дорогам,

Но согревает всегда нас в пути

Наш незабытый мотив.

АННА: Мы с тобой нашу музыку помним. Согревает всегда нас в пути наш незабытый мотив. Молчание. А после несчастья я долго не могла вспомнить ни одной своей песни. А теперь не могу забыть. Почему?

ИСКРА: Возможно, теперь ты и есть твои песни? 

АННА: Я не понимаю. 

ИСКРА: В своём странном бессмертии ты продолжаешь вдохновлять многих.

АННА: Странном? Не всё в моей жизни было песней.

ИСКРА: Но всё было музыкой. Сама ищи ответы.

Искра садится спиной к Анне. Анна бросает альбом на скамейке и идёт на качели. Слегка раскачиваясь, она начинает, вдруг, быстро и сбивчиво говорить.

АННА: Я писала книгу. Мне всегда казалось, что моя судьба достойна такой книги, которой будут зачитываться миллионы. Столько падений и взлетов на одну человеческую жизнь! Ничего не придётся «высасывать из пальца». Просто перечисляй события и всё. А я грамотна, образована. Я смогу написать книгу. И если придётся не одну. И я начала писать. А потом перечитала начало. Боже мой!!! Боже мой!!! Это было отвратительно! Жалобы! Жалобы! Жалобы!

ИСКРА: Нытьё! Нытьё! Нытьё!

АННА: И снова жалобы!

ИСКРА: И снова нытьё!

АННА: Но, на самом деле было очень много боли! 

ИСКРА: И преданный, любящий готовый на всё ради тебя человек.

АННА: И много боли.

ИСКРА: И молитвы о тебе твоей бабушки.

АННА: И много боли.

ИСКРА: И миллионы поклонников, сходивших с ума из-за волнения за тебя.

АННА: И очень много боли.

ИСКРА: Не было боли, когда ты молодая уехала в Италию и очень многие мечтали бы оказаться на твоём месте. Но в книге ты жаловалась на жизнь в Италии.

АННА: Словно знала, что случится в этой стране.

ИСКРА: Знала или привлекла?

АННА: Тебе-то чего боятся? Тебя не убить.

ИСКРА: А пытались.

АННА: Разве можно убить Музу?

ИСКРА: Пожалуйста, не называй меня так. Античное прозвище невыносимо надоело.

АННА: Вдохновение?

ИСКРА: Это что-то временное.

АННА: Может Искра? Творческая или Божья.

ИСКРА: Что одно и то же. Это мне нравится. Я твоё звучание во Вселенной. У каждого есть своё звучание во Вселенной, но я одно из самых прекрасных. Божья искра! Чудесно.

АННА: Искра, кто же тебя пытался убить?

ИСКРА: Вспомни, маму.

АННА: Нет! Как же? Когда же?

ИСКРА: Когда запретила тебе рисовать. Ты поступила на геологический. Потому, что рисовать это не профессия. А потом она говорила, что петь - тоже не профессия. А потом она была против мужчины, который подарил тебе крылья и любовь.

АННА: А причем здесь любовь?

ИСКРА: Любовь тоже музыка. И твоё звучание. А ты фальшивила. Ноты были чужими. Мамиными.

АННА: Но, ведь, не со зла.

ИСКРА: Я знаю. Она была прекрасной матерью. А ты без своей Искры была бы послушной дочерью. Послушной и безвольной.

АННА: Перестань! Просто подумай. Столько потерь в её жизни. Мой отец. Мой отчим. Мой маленький брат. Наверное, страх потерять дочку…

ИСКРА: Сковывал её. Даже, когда твоя подруга гладила тебя, её девочку по волосам, ей было трудно это вынести. Так она ревновала свою крошку.

Когда повзрослевших детей

Дела позовут в путь-дорогу -

Они у родного порога

Оставят своих матерей.

Припев:

Когда повзрослевших детей

Дела позовут в путь-дорогу -

Они у родного порога

Оставят своих матерей.

Припев:

Ты, мама, добра неречиста

Глядишь мне вослед из окна.

Лучиста, лучиста,

Лучиста во веки твоя седина.

Лучиста, лучиста,

Лучиста, лучиста во веки твоя седина.

Нас делают годы мудрей.

Уже за других мы в ответе,

Но всё мы по-прежнему дети

Для наших седых матерей.

Припев.

И в радостный час, и в беду,

Шагая по дальним дорогам,

Я снова, как в детстве далёком,

Тебя в свои судьи зову.

(авторы Кохановский Игорь,

Фархади Раим)

АННА: Мама. Обнимать её любила страшно. Прижиматься щекой к её рукам. А когда она спала, я прислушивалась к её дыханию. Она была импульсивна, не скрывала своих чувств. Мудрая, сдержанная бабушка часто спасала меня от неё. Улыбается. Две чудесных женщины растили меня как орхидею. Защищали от невзгод.

Анна идет к скамейке, берёт в руки альбом, открывает его. Рассматривает фотографии. Смеётся.

В детстве меня невозможно узнать. Гадкий утёнок!

Мне не просто смотреть на свои детские фотографии. Была большая вероятность, что косоглазие не вылечить. «Каланча!» Я всегда и всем говорила, что меня не обижало это прозвище. Но если не обижало, почему я так переживала из-за своего роста? Даже когда выросла и перестала быть школьницей? А может я сама себя убедила, что меня не задевают оскорбления и попытки обидеть?

ИСКРА: Может.

АННА: Я бежала из школы и спасалась у мамы под крылом. Молчание. Я много болела. И только много-много лет спустя, когда у меня самой появился маленький Сбышек, я поняла, что значили для мамы мои недуги. Всепоглащающая любовь – парус матери.

ИСКРА: Помни, что этот парус, чуть не потушил твою творческую искру.

АННА: Не от злобы ошибки…

ИСКРА перебивает: Жизнь без полёта! Путь мимо призвания! Вот на что юный может быть обречён из-за материнского страха одиночества.

АННА: Что делать если…

ИСКРА кричит: Отпустить!!! Навсегда! Каждому нужен собственный парус! Иначе, каждое звучание будет заглушено. И вселенский хор замолчит. Дети должны уходить!!! Должны!!! Они не собственн…

АННА кричит: Прощаю!!! Прощаю!!! Полностью и абсолютно!!! 

Молчание.

Искра моя не гасла никогда. А только разгоралась. А может сердце моей матери всегда знало, что нужно бороться с тобой. Драться до последнего. Может, не только рисовать, но и петь мне не стоило? Была бы геологом. А значит не поехала бы в Италию. И не оказалась на больничной койке. Вырастила бы сына. А потом и внуков.

ИСКРА: Веришь себе?

АННА: Я прощаю её ошибки! Я прощаю. Самый страшный ужас моей мамы стал реальностью. Столько потерь! Мой отец, мой отчим, мой брат, и вот…Я! Я всегда отогревалась под её крылом. А теперь блуждаю в вечной тишине странного парка и стараюсь услышать мамино дыхание. Или хотя бы ветер, который напоминал бы это дыхание. Я так скучаю по ветру.

Молчание.

Я прощаю!

ИСКРА: Твоя грусть для меня песня.

АННА: Так было всегда.

ИСКРА поёт:

Вьюги землю заметали,

Кружилась листва.

Собиралась в гости к маме не день и не два.

А дорога поздней вышла,

Печальный рассвет,

Тот же дом и та же вишня,

Только мамы нет.

Дом тот же самый,

Второй от угла.

Здесь моя мама,

Здесь мама жила.

Сядут все за стол, бывало,

А ей не досуг,

Днём и ночью дел хватало

Для маминых рук,

А когда взрослели дети,

Смотрела им вслед.

Жизнь идёт и солнце светит,

Только мамы нет.

Припев:

Снег ещё лежит на крыше,

Но пахнет весной.

Снова мамин голос слышу-

Такой молодой.

Мне бы ласковое что-то

Сказать ей в ответ

За любовь, за все заботы,

Только мамы нет.

(автор Шаферан Игорь)

АННА: Страшную мысль храню в секрете. Иногда, она пронзает меня, и я немедленно прячу эту мысль в самый дальний карман души. А может, катастрофа нужна была? И только для того, чтобы, вытаскивая меня с того света любимая мама и единственный мужчина смирились с тем, что оба всегда будут в моей жизни? Смирились и помирились. И, что, если бы не это несчастье, я и Збигнев, против отношений с которым была мама, так всю жизнь и встречались бы в гостиницах. Но это неоправданно высокая цена. Ведь, так?  

Но, нет! Нет! Иногда, нужно верить в случайности и не искать причин. Молчание. Но без причин ничего не бывает. Это плата за успех? Но он никогда не был мне нужен.

Искра смеётся.

Вру? Думаешь, вру?

ИСКРА: Всем нужен успех! Уже зная, что неизлечимо больна, ты как-то сказала, что была бы счастлива, если кто-то услышит твои песни через десять, двадцать лет. Желание войти в историю, что это, как не жажда успеха? В успехе нет ничего плохого. Он всего лишь показывает, что твой путь верен. Что ты отыскала призвание. И ты никогда не злоупотребляла успехом.

АННА: Это так.

ИСКРА: Но ты всегда была хорошей девочкой. Хорошей дочкой. Улыбчивой. Деликатной. Скромной. Уступчивой. У тебя был характер. Но ты боялась досаждать. И прятала свой гнев даже от себя самой. Не этот ли спрятанный гнев был твоими «случайностями»?! Признайся уже, наконец, что умеешь…

АННА: Ненавидеть!!! Умею! Я ненавижу! Я ненавижу Италию! Я ненавижу итальянцев! Я ненавижу себя, за то, что решила поехать в эту страну! Я ненавижу тот период жизни, когда меня делали там звездой. Когда меня заставляли не только петь, но и ходить по подиуму, ездить из города в город. «Итальянцы - засранцы!» Я замечала на себе отвратительные сальные взгляды и думала о моём Збигневе. А чужое обжигающее солнце вызывало тоску по Варшаве. Ничего родного и близкого не было в тех образах, которые натягивали на меня в этой стране. Ничего! Ни моя любовь к итальянским песням, ни любовь итальянского зрителя ко мне не спасла меня от гнева, который копился внутри. Копился! Копился! Копился! И вышвырнул меня, наконец, на обочину жизни. И в прямом, и в переносном смысле. 

Молчание.

Каждый день я спрашивала себя потом, почему мы не остались с ночёвкой в Форли после концерта? Утром отдохнувший водитель отвёз бы меня в Милан без риска. Но он настоял, и мы поехали. Не платить же за гостиницу, в самом деле. 

Я разговаривала с ним, чтобы он не уснул, но… Бесполезно. Помню, несколько раз подпрыгнули на кочках и темнота. Это самое «до и после» Молчание.

Его нашли сразу. А меня только, когда он очнулся в больнице и сказал, что с ним в машине была певица. Я вылетела через лобовое и оказалась далеко от места аварии. На самой высокой ноте песня оборвалась.

Молчание.

ИСКРА поёт:

Сходятся синие сумерки

Полные тихими думами.

Так, почему-то, особенно

В сумерки хочется счастья

Хочется счастья тревожного,

Звонкого, неосторожного.

Что ж ты его теряешь,

Может быть, ты не знаешь:

В сумерки хочется счастья....

Тихо качается деревце,

С ветром секретами делится.

В сумерки сердце надеется:

Может, ты все угадаешь...

Тают минуты бесценные,

Тают необыкновенные.

Что же ты их теряешь,

Может быть, ты не знаешь:

В сумерки хочется счастья...

(автор    Ошанин Лев)

АННА: Я уже была здесь. В этом безветренном парке. Те четырнадцать дней комы после аварии помнишь? Моя Божья Искра, ты помнишь? В тебе тогда не было надобности. Я лежала без чувств, в канаве, потом в больнице. Как хорошо, что я не знала тогда, где моё тело и что с ним. 

      Воон там есть небольшое озеро. Я очнулась на траве у воды. Так светло, так легко. Без боли, без страха. Только нежность, где-то в груди. Маленькая детская ручка гладила меня по волосам. Я приподнялась и увидела мальчика, который помчался куда-то вдоль озера. Я бросилась за ним и вдруг заметила в воде своё отражение. Совсем девочка, ещё ребёнок. А впереди махал рукой и звал меня к себе мой двухлетний брат Фридрих, который когда-то умер в больнице. Он так заливисто смеялся. Знаешь ли ты что-то более прекрасное, чем искренний смех ребёнка. Ни одна песня не сравнится с ним. Я помчалась за братом, быстро догнала кроху и обняла. Целовала его в обе щеки, а он продолжал хохотать. Мы прибежали к этим качелям и раскачивались долго-долго. А потом играли у воды. И собирали в лесу землянику с дикой малиной. Мы возвращали себе, то детство на двоих, которого нам не досталось. Я ему делала игрушки из веточек и постоянно поправляла кофточку с такими голубыми пуговичками. Одна всё время расстёгивалась.

Молчание.

Кажется, это было вечностью, которая длилась секунду. Однажды, мы, набегавшись, лежали на земле у этой лестницы и смотрели в небо. Пошел дождь. Я жадно хватала языком и губами капли. Я, вдруг, поняла, как сильно меня мучает жажда. Мама потом рассказывала, что это они в больнице со Сбышеком старшим смачивали по очереди мне губы водой. Но здесь, в этом парке мы с Фридрихом ловили капли и смеялись.

 Ждали солнца, ждали ветра. Гладили друг друга по голове и засыпали в обнимку. Пока вдруг, в какой-то момент не услышали оба мамин плач. Тогда Фридрих вскочил на свои крохотные ножки, помахал мне на прощанье и помчался прочь в лес. В одну секунду тоска как цунами вынесла из моей души всю радость и легкость. Я почувствовала боль в каждой своей клетке и очнулась. 

Анна забирается на качели с ногами. Искра тоже встаёт на самую верхнюю ступень своей лестницы. Обе всматриваются в горизонт.

АННА: Любой рассказ о моей жизни надо начинать с этой аварии.

ИСКРА: Сорок девять переломов.

АННА: Частичная потеря памяти.

ИСКРА: Кровоподтёки.

АННА: Внутренние кровотечения.

ИСКРА: Трещины.

АННА: Мои внутренние органы выглядят как стоптанный башмак.

ИСКРА: От пяток до макушки закована в гипс.

АННА: Он не даёт мне дышать. Вдох – боль! Выдох – боль!

ИСКРА: И хотела бы не стонать…

АННА: Да стоны сами вырываются. Вдох…

ИСКРА: Боль!

АННА: Выдох…

ИСКРА: Боль!

АННА: Да, снимите с меня этот гипс!

ИСКРА: Нельзя. Терпи, детка!

Молчание.

АННА: Терплю.

Анна и Искра усаживаются. Одна – на качелях, другая – на лестнице.

ИСКРА поёт:

Гори, гори, моя звезда 

Звезда любви приветная 

Ты у меня одна заветная 

Другой не будет никогда. 

Сойдёт ли ночь на землю ясная 

Звёзд много блещет в небесах, 

Но ты одна, моя прекрасная 

Горишь в отрадных мне лучах. 

Звезда надежды благодатная 

Звезда любви, волшебных дней 

Ты будешь вечно незакатная 

В душе тоскующей моей. 

Твоих лучей небесной силою 

Вся жизнь моя озарена 

Умру ли я, ты над могилою 

Гори, сияй, моя звезда. 

(автор слов Чуевский Василий)

АННА:  Раскрытое окно. В нем видно только ветку дерева. И я ждала, сядет на эту ветку птица или нет. Я никак не могла осознать весь ужас последствий. Боль не позволяла долго думать об этом. Боль как ветер или ливень возвращает нас в настоящий момент. Но когда на ветку села птица я, вдруг, забыла про боль. Я звала эту птицу, и она прилетела. Мой символ веры. Как же важно понимать, что ты зовёшь в свою жизнь.

ИСКРА: Ты всегда задавала себе вопрос: «Почему эта авария случилась?  Зачем? За что? Почему?» Ответь мне, пожалуйста, ты когда-нибудь спрашивала, как ты выжила? Выкарабкалась? Выстояла?  Для чего? Ради кого?  

Тишина

АННА: Я не знаю. Я помню слёзы мамы, как она умоляла меня вернуться. Как говорила, что будет рядом каждую секунду, что бы ни случилось. И мы всё преодолеем.

ИСКРА: Значит, из-за мамы?

АННА: Я помню, как Збигнев скрывал своё волнение и страх. Пытался казаться бодрым, весёлым и уверенным в хорошем исходе лечения. Как я пыталась прогнать его к здоровой женщине, которая родит ему детей. А он даже слушать меня не захотел и продолжал лишать себя сна и спокойной жизни ради меня.

ИСКРА: Значит, из-за будущего мужа?

АННА: А потом, я вспоминала своё иллюзорное детство с братом Фридрихом в этом парке и думала: «Как же приятно пахнут маленькие дети! Чистотой и светом!» Я не могу уйти из этого мира пока не обниму своего ребёнка. Хотя надежды в тот момент на это почти не было.

ИСКРА: Значит, из-за сына?

АННА: Я не знаю. Не знаю сейчас, не знала тогда.

ИСКРА снова поёт:

Луч солнца пробудил цветок лесной.

Вновь бродит всюду май, растаял снег. 

Всё лучшее приходит к нам весной.

Ты стань моей весной навек.

Припев:

Я верю, что любовь всегда права!

Я ждать её всю жизнь могу!

Мне так нужны сейчас твои слова!

Как солнце моему цветку!

Ты где-то далеко, но я с тобой.

Я знаю, что настанет этот час.

Мы встречу назовём своей судьбой.

Лишь пусть весна отыщет нас.

Припев:

Я верю, что любовь всегда права!

Я ждать её всю жизнь могу!

Мне так нужны сейчас твои слова!

Как солнце моему цветку!

(автор Дементьев Андрей)

АННА: Очень непросто было признать, что несчастье и боль вернули меня самой себе. Все эти поездки, концерты, нелепые наряды, подиумы, обязательства перед организаторами просто растворились и исчезли. И есть только я у самой себя. У мамы. У любимого мужчины. Самого прекрасного мужчины. Ты представляешь, люди писали такие глупости о нас. Например, о том, что я долго не выходила за него замуж потому, что не была уверена в своих чувствах к нему.

ИСКРА: О! А сами они точно знают, что является любовью, а что нет? Славная уверенность обывателя. «Посмотрите-ка! В этой баночке у нас любовь! Срок хранения – вся жизнь. А здесь что? Фу! В этом пузырьке всего лишь влюбленность. Скоро она выветрится. А в этой коробке мои советы! Я их сейчас раздам всем окружающим, потому, как они не смогут без них прожить. Искра перебирает невидимые карточки в невидимой коробке. Анна громко смеётся. Ну-ка, налетай народ! «Как воспитывать детей!», «Как жить в браке!», «Как похудеть!». О! А эти два и мы с тобой не раз получали. «Как петь» и «Как писать песни!» Переворачивает невидимую карточку. Здесь и подпись есть – Графоман Петрович. Анна смеётся всё громче.

АННА: Моя Муза суровая тётка.

ИСКРА: Если бы не эта суровость у тебя сейчас бы была коллекция минералов. Я умею себя отстаивать.

Молчание.

АННА: Знаешь, Збигнев был единственным, кто любил и понимал тебя. Он до сих пор рассказывает, что когда услышал мои песни, то осознал сразу – это для всех. Что я обязательно должна петь не на кухне, а со сцены. Божьим даром надо делиться. Как когда-то моя любимая подруга чуть ли не силой привела меня на первое прослушивание, так и он берёг потом всю жизнь твоё сияние.

ИСКРА: Такой муж редкость, правда?

АННА: Как я могла сомневаться в своей любви к нему? Глупости! Мы познакомились на пляже во Вроцлаве. В нем было редкое сочетание…

ИСКРА: Стой! Молчи! Достаёт невидимую карточку из невидимой коробки, читает совет. «Если в мужчине сочетаются доброта и сила, хватайте его и не отдавайте никому!»

Анна смеётся.

АННА: Господи! Это было невозможно смешно. Моя первая встреча с мужем. Искра, вспомни. Анна бежит к Искре, садится рядом. Лежу на полотенце, пытаюсь читать. Не получается. Отвлекаюсь на чужие разговоры. Знаешь, мужчины часто со мной заигрывали на пляже, пока я не поднималась на ноги. Ты бы видела их разочарованные лица, когда они понимали, что без табуретки не смогут обнять меня за плечи. Анна и Искра смеются. Но в тот день!

ИСКРА: Рассказывай дальше!

АННА: Положила я книгу себе на лицо, слушаю голоса вокруг. Подрумяниваюсь на солнце, запретив себе думать о работе, и, вдруг… Ну? Давай!

ИСКРА: Что? Что давать?

АННА: Ты же помнишь этот момент! Ты за Збышека!

ИСКРА: А поняла! Искра низким голосом озвучивает Збигнева. «Пани, извините, пожалуйста!»

АННА: Убираю книгу с лица, открываю глаза. «Что Вы хотели?»

ИСКРА: «Очень хочется купаться!»

АННА: «Я чем-то могу помочь? Искупать Вас?»

ИСКРА: Помню, как он расхохотался. «Нет, я сам. Просто присмотрите, пожалуйста, за моими вещами»

АННА: «Не боитесь, что я убегу с ними?»

ИСКРА: «Тогда оставьте мне, пожалуйста, хотя бы Ваше платье. Мне потом идти на встречу с друзьями, не могу же я прийти туда в купальных плавках»

АННА: Тут уже расхохоталась я. И пока он купался я всё смеялась представляя его в своём платье на встрече с приятелями.

ИСКРА: Он долго наблюдал за тобой и всё не решался подойти.

АННА: Откуда ты знаешь?

ИСКРА: Я всё знаю. Ну, в самом деле, неужели ты думаешь его привлекла книга на твоём лице? Нет. Сначала он увидел твои глаза.

АННА: Мой блуждающий и напуганный взгляд на пляже был обворожителен.

ИСКРА: Всегда шутишь над собой с издёвкой. Перестань.

АННА: Это всё-таки замечательно, что он решился и подошел. Жизни моей без Збигнева не представить.

ИСКРА поёт:

Мне говорят "он маленького роста" 

Мне говорят "одет он слишком просто" 

Мне говорят "поверь, что этот парень 

Тебе не пара, совсем не пара". 

Припев:

А он мне нравится, нравится, нравится 

И для меня на свете парня лучше нет. 

А он мне нравится, нравится, нравится 

И это всё, что я могу сказать в ответ. 

Он объясниться мне в любви не смеет 

И только лишь, как девушка краснеет. 

Мне говорят "твой выбор не из лучших 

Ты нас послушай, ты нас послушай". 

Признаться вам, сама не понимаю 

Зачем о нём так часто я вздыхаю 

И почему мне только светит солнце 

В его оконце, в его оконце. 

(автор стихов Александр Жигарев)

АННА: Когда девочки мечтают о любви, они представляют героев, принцев на белом коне. А мой герой, возвращаясь после купания, был сбит с ног пляжными волейболистами и упал на маленькую собачку. Собачка не пострадала, но верещала и была сильно напугана, и её хозяйка ударила Сбигнева надувным кругом для купания. Всё это было очень смешно, но почему-то моё сердце было переполнено нежностью.

ИСКРА голосом Збигнева: «О, Вы не ушли с моими вещами. Слава, Богу! А то Ваше платье на меня вряд ли бы налезло. Вы такая стройная»

АННА: Я стояла в полный рост уже надев это самое платье. А мой герой, кстати, был всего на два сантиметра ниже меня.

ИСКРА: Каблуки не поносишь.

АННА: Но в его глазах было восхищение. Такое чистое восхищение, если так можно сказать. Без примеси волнения, неуверенности, сомнения. Искра, я, вдруг, почувствовала его радость просто потому, что я есть. Это было необыкновенно.

ИСКРА: Мы с тобой музыка, вы с ним рассвет.

АННА: А потом мы долго-долго гуляли и болтали. Во всем, что он делал, была забота, а не ухаживания. И столько доброты. Я решила его никому не отдавать. Улыбается.

ИСКРА: Отдать его было невозможно. И без клятв он рядом в горе и в радости.

АННА: Знаешь, что он тогда сделал? Пожелал мне удачи на концерте, когда я должна была улететь на этот концерт. Не попросил остаться или вернуться. Я была так разочарованна. И вот я выхожу на сцену в другом городе и среди зрителей вижу своего героя. Видела когда-нибудь маленьких детей, когда они разыгрывают своих товарищей? Вот у него было такое же счастливое лицо. С Италией я обманула себя. Со Збигневым – нет.

ИСКРА: Скучаешь?

АННА: Вспоминаю не первый поцелуй. Больше вспоминаю, как положила свои пальцы в его ладонь, и он их слегка сжал. Вспоминаю, как дрались подушками в гостинице и Збигнев упал с кровати, а потом кричал, что я самая сильная женщина в мире. И что я на целых два сантиметра выше, поэтому у него в этой битве не было шансов на победу. Иногда, по утрам я просыпалась в его объятиях, а иногда от того, что он смотрит на меня. Смотрит и улыбается. Если бы моя Муза не звала меня в полёт, я свернулась бы калачиком на коленях этого мужчины и провела бы там всю жизнь.

Звучит музыка, Анна танцует.

ИСКРА поёт:

   Когда на землю спускается вечер, 

   В небе горят тысячи звезд, 

   Кто-то кому-то подарит встречу, 

   А кто-то кому-то задаст вопрос    

   Веришь ли ты в первую любовь? 

   Веришь ли ты в первое свидание? 

   Веришь ли ты в первое признание? 

   Если веришь - сердцу своему не прекословь… 

   Когда на землю сквозь дымку рассвета 

   Придут, как всегда, солнца лучи 

   Кто-то поверит и песня эта 

   Совсем по-иному вдруг зазвучит 

   Когда на землю спускается вечер, 

   Я тебя жду, жду, не дождусь. 

   Эти минуты - целая вечность, 

   Если придешь ты - спросить решусь.

   (автор текста Рябинин Михаил)

АННА: Збышек старший и поставил меня на ноги. Как же он умел так сделать, что я перестала чувствовать себя обязанной. Эта свойственная мне вечная неловкость. Страх быть помехой и обузой растворялись, когда Тухольский оказывался рядом. Ни мама, ни я не справились бы без его силы и спокойной уверенности. Тогда в итальянской больнице меня мучила такая боль и переполняла такая благодарность, что я не понимала порой, что из этого сильнее. 

Искра что-то напевает себе под нос. 

Мне стыдно за свои мысли. Но раз уж пришло время в них признаваться… Представляешь, я иногда думала, что будь Збигнев ну хоть чуточку жестче, он не отпустил бы меня в Италию на целых три месяца. Искра замолкает. Он же видел, как я не хочу туда ехать. И он минуты не мог без меня прожить. Разлука! Невыносима для него точно. С чем я действительно соглашусь, так это с тем, что из нас двоих он любил больше. Я куталась в его обожание, как в теплое одеяло. Я знаю, что он и до сих пор меня любит. Почему он отпустил меня? Почему?

ИСКРА: Потому, что любил и меня тоже? Женщина без вдохновения и божьей искры для сильного мужчины служанка. Зачем ему служанка? Разлука?! Но он не разлучался с тобой ни одну секунду своей жизни. Ты в его мыслях и сердце. С того самого дня на пляже он всегда с тобой. Он и сейчас с тобой. Ведь, перегородка между жизнью и смертью иллюзорна. Разлука. Глупости.

Поёт.

   Покроется небо пылинками звезд 

   И выгнутся ветви упруго 

   Тебя я услышу за тысячу верст 

   Мы эхо мы эхо 

   Мы долгое эхо друг друга 

   Мы эхо мы эхо 

   Мы долгое эхо друг друга 

   И мне до тебя, где бы я ни была 

   Дотронуться сердцем не трудно 

   Опять нас любовь за собой позвала 

   Мы нежность мы нежность 

   Мы вечная нежность друг друга 

   Мы нежность мы нежность 

   Мы вечная нежность друг друга 

   И даже в краю наползающей тьмы 

   За гранью смертельного круга 

   Я знаю, с тобой не расстанемся мы 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга.

(автор стихов Рождественский Роберт)

АННА: Да, наверное, жаловаться – плохая привычка. И я ищу виноватых. Я понимаю, что никто не смог бы меня удержать. А попытайся он…

ИСКРА: Его объятия стали бы таким же гипсом как тот, от которого ты страдала в больнице. 

АННА: Знаешь, что, милая? Ты всегда была непосильной ношей для меня.

ИСКРА: При всей твоей скромности и нерешительности. Конечно.

АННА: И мой муж очень помогал мне с таким грузом, как ты.

ИСКРА: Не поспоришь.

АННА: Но и я не забывала о том, что он, прежде всего мужчина. Никогда не пускала его на кухню. И хоть сама не сотни блюд умела готовить, а несколько, всегда старалась вкусно накормить мужа вечером, когда он после рабочего дня устраивался в зале на диване с газетами. Но это было потом, а тогда в итальянской больнице…

ИСКРА: Тогда в итальянской больнице твой муж был первым, кто подарил тебе ноты, как только ты почувствовала себя лучше.

АННА: Я помню.

ИСКРА: И приволок мешок писем от твоих слушателей и поклонников.

АННА: Помню. А я тогда очень хотела домой в Варшаву. Меня сдавливал не только гипс, но и сама Италия. Вернусь ли в Соренто? Тогда я была уверена, что нет. Ещё мне казалось, что в Италии я не исцелюсь никогда. Что это просто невозможно. И, пусть я вела себя как капризный ребёнок, но я получила свою Польшу. Когда все трудности переезда остались позади, мне стало казаться, что варшавский воздух не только наполняет здоровьем мои легкие, мои внутренние органы, но и заползая под гипс, исцеляет мои изломанные руки и ноги. Вдох – легкость, выдох – легкость. И новые врачи давали больше надежд. И любимая бабушка оказалась рядом. Вдох

ИСКРА: Легкость.

АННА: Выдох

ИСКРА: Лёгкость.

АННА: И впервые я снова увидела перед собой горизонт жизни. И, несмотря на то, что катастрофа забрала себе три года, целых три года не спетых песен, и, несмотря на то, что пришлось мне пройти, чтобы, вновь встать на ноги, в сердце поселилась вера.

ИСКРА: Если тебя вернуть в то время, чтобы ты хотела поменять?

Анна задумывается.

АННА: Наверное, ничего. Может меньше бояться? Отсюда легко заглядывать в прошлое. Но я помню сомнения. Так много сомнений. А будет ли первый шаг? А, вдруг, сердце просто остановится, потому что устало? Устало стучать и снабжать кровью органы, на которые нет надежды. А надежда нужна. Как воздух. А вспомню ли я песни, которые просто стёрлись из памяти. И почему именно тексты песен? Что это за злая магия? А если я останусь вот такой развалиной, но переживу всех, кто сейчас рядом и заботится обо мне? Все эти сомнения было сложно прогнать. Да, наверное, тогда я бы хотела быть бесстрашной.

ИСКРА поёт:

Светит незнакомая звезда,

Снова мы отоpваны от дома,

Снова между нами гоpода,

Взлётные огни аэpодpомов.

Здесь у нас туманы и дожди,

Здесь у нас холодные pассветы,

Здесь на неизведанном пути

Ждут замысловатые сюжеты.

Припев:

Hадежда - мой компас земной,

А удача - нагpада за смелость.

А песни... довольно одной,

Чтоб только о доме в ней пелось.

Ты повеpь, что здесь издалека

Многое теpяется из виду,

Тают гpозовые облака,

Кажутся нелепыми обиды.

Hадо только выучиться ждать,

Hадо быть спокойным и упpямым,

Чтоб поpой от жизни получать

Радости скупые телегpаммы.

И забыть по-пpежнему нельзя

Всё, что мы когда-то не допели,

Милые усталые глаза,

Синие московские метели.

Снова между нами гоpода,

Жизнь нас pазлучает, как и пpежде.

В небе незнакомая звезда

Светит, словно памятник надежде.

(автор Добронравов Николай)

АННА: Когда было особенно тяжело, я мысленно возвращалась на пляж, где мы познакомились. Эти мои воспоминания исцеляли. Молчание.

Я тебе признаюсь! Как только меня стали потихоньку переворачивать в вертикальное положение, с помощью такого странного и страшного механизма, к которому меня крепили ремнями, я стала мечтать о сыне. 

ИСКРА: Почему именно о сыне?

АННА: Я не знаю. Может быть, это было моей мечтой отблагодарить мужа? Мужчины больше мечтают о сыновьях.

ИСКРА: Сомневаюсь. Твой муж был бы рад девочке похожей на тебя. 

АННА: Похожей на меня? Каланча, которая может с помощью подушки скинуть с кровати любого богатыря? Хорошая дочка. Смеётся.

ИСКРА: Опять эта твоя самокритика.

АННА: Я просто стараюсь не раскисать.

Молчание.

АННА: А может я просто считала, что подарить миру мужчину такого же благородного как Збигнев было бы здорово. А может я тосковала по брату Фридриху?

ИСКРА: А может просто у тебя уже была девочка, о которой надо заботиться?

АННА смеётся: Какая девочка? Кто?

ИСКРА: Я.

Молчание.

АННА: Я долго не могла решить для себя одну загадку. Безумная потребность петь со сцены это эгоизм? Тщеславие? Звездная болезнь? Или что-то другое? Подходит к лестнице, смотрит на Искру в упор. Я всегда чувствовала тебя как отдельное существо внутри себя. Не часть своей натуры. Я помню, как через три года попыток вновь встать на ноги, я стояла за кулисами, не решаясь выйти на сцену. Кто-то тихонько подтолкнул меня ладонью в спину. Спасибо ему за это! Я бы сама не решилась. Зрители так долго аплодировали. А потом я запела. О! Моё звучание! Я улетела. На сцене я могла летать! Только в потоке звуков музыки и голоса я была счастлива. Я словно превращалась в бессмертное и бестелесное создание. Здесь и сейчас! Ты всегда помогала мне находиться в моменте лучше, чем это делали ветер, дождь или боль. Когда я пела я жила в вечности. Любовь наполняла мои душу и тело. И теперь каждый раз, выходя на сцену, мне хотелось раскинуть руки, как крылья и обнять ими зрителей. Искра улыбается. Но я не хочу сейчас говорить о тебе. Я начала говорить о своём сыне. О котором мечтала всю жизнь и, которого, так поздно мне подарила судьба.

Анна снова идет на скамейку, открывает фотоальбом, с улыбкой рассматривает фотографии.

В тридцать девять лет, имея такие страшные проблемы со здоровьем, я узнала, что в моём теле стучит ещё одно сердце. Врачи были против. Но я никогда не верила им. И правильно делала. Да, было очень много страха. Но страх быстро улетает, а любовь остаётся. 

Маленькие ручки, маленькие ножки. Мой сынок пах чистотой и светом. Нежность!!! От неё можно было сойти с ума. Нежность как цунами вырывалась из моего сердца и из глаз Збигнева старшего. Она наполняла наш мир. Ну, какой здравый смысл? 

ИСКРА поёт:

Месяц над нашею крышею светит, 

Вечер стоит у двора. 

Маленьким птичкам 

И маленьким детям 

Спать наступила пора.

Завтра проснешься - и ясное солнце

Снова взойдет над тобой... 

Спи, мой воробушек, 

Спи, мой сыночек, 

Спи, мой звоночек родной.

Спи, моя крошка, 

Мой птенчик пригожий,

Баюшки-баю-баю. 

Пусть никакая печаль не тревожит 

Детскую душу твою.

Ты не увидишь ни горя, ни муки,

Доли не встретишь лихой... 

Спи, мой воробушек, 

Спи, мой сыночек. 

Спи, мой звоночек родной.

Спи, мой малыш,

Вырастай на просторе,

Быстро промчатся года,

Смелым орленком на ясные зори

Ты улетишь из гнезда.

Синее небо, ясное солнце

Будут всегда над тобой

Спи, мой воробушек, 

Спи, мой сыночек, 

Спи, мой звоночек родной. 

(автор Исаковский Михаил)

АННА: Говорят, по младенцу нельзя понять на кого он похож. На маму или папу. Наш был похож на древнего философа. И спросила у доктора в роддоме откуда у Сбышека младшего такой мудрый взгляд. Он ответил, что у всех новорожденных такой. 

ИСКРА низким голосом доктора: «А вообще, я видел вашего мужа. У него умные глаза. И такое не лечится. Так, что Ваш младенец может остаться мудрецом навсегда»

Анна смеётся.

АННА: Звучит жутковато. Я бы вот хотела быть наивной дурочкой.

ИСКРА: Не расстраивайся. Иногда, ведь получалось. Смеются.

АННА: Мы принесли домой наш любимый кричащий свёрток и началось!!!

ИСКРА: Колики в животике!

АННА: Бессонные ночи!

ИСКРА: Режутся зубки!

АННА: Бессонные ночи!

ИСКРА: Первое слово «мама»!

АННА: Какое счастье!

ИСКРА: А потом сразу «папа»!

АННА: Какое счастье!

ИСКРА: Первый шаг! Первое падение! Первая сломанная игрушка.

АННА: Первая любовь!

ИСКРА: Что?! Когда это?

АННА: Девочка в бежевом пальто из соседнего дома! Вспомни! Сколько было тогда страсти и переживаний. 

Смеются.

ИСКРА поёт:

 Двое жили поживали в городе одном. 

   Он не знал о ней вначале, а она о нём. 

   Жить не мог без друга каждый 

   Даже полчаса, но представьте, 

   Что однажды вспыхнула гроза. 

   Это всё происходило в городском саду 

   "Ты придешь?" - она спросила 

   "Нет, я не приду!" 

   "Как же так, ведь мы с тобою 

   Строить дом хотим" 

   Он сказал в ответ: 

   "Построишь с кем-нибудь другим". 

   Он ушел, не попрощавшись, 

   Он спокойно спит, 

   А она одна оставшись, 

   Плакала навзрыд. 

   И винить во всем кого-то 

   Вовсе ни к чему 

   Было ей 4 года 

   Было 5 ему... 

(автор Шаферан Игорь)

Анна, вдруг, становится серьёзной. Берёт фотоальбом, рассматривает фотографии, потом ложится в обнимку с альбомом на скамейку.

ИСКРА: Ну, что опять?

АННА: Врачи потом говорили, что это беременность спровоцировала мою болезнь. Но каждая мать знает, что ради всепоглощающей бескорыстной любви она и жизнь готова отдать. У моей мамы было столько потерь, наверное, потому мне хотелось стать для сына стеной, крышей и другой защитой. Я мечтала оградить его от любых переживаний. 

ИСКРА: Правда? Поэтому бросала его?

АННА вскакивает: Бросала? 

ИСКРА: Конечно. Твой сын до сих пор не любит слушать твои песни. И смотреть твои выступления по телевизору. Збигнев младший в отличие от старшего твою Музу на дух не переносил. Я забирала маму у него. Он крошка так нуждался в твоих колыбельных на ночь. Но ты пела их со сцены. Ему необходимо было, чтобы мамины теплые руки обнимали его. Но ты улетала в другие города. Он ждал сказок на ночь, но ты выбирала публику. Такая она твоя всепоглощающая материнская любовь? Материнская нежность?

Анна смотрит на Искру.

АННА: Чего ты хочешь? Почему ты такая жестокая? Я часто думаю о том, что не стоило идти на то моё первое прослушивание. Стоило навеки заставить тебя замолчать. Моя жизнь была бы спокойной и длинной.

ИСКРА: Скорее всего одинокой.

АННА: Спокойной и длинной.

ИСКРА: Лишенной любви и вспышек счастья.

АННА: Спокойной и длинной!

ИСКРА: Бесцветной и чужой!!!

АННА: Спокойной и длинной!!!

ИСКРА: Без полётов и вечности.

АННА: Спокойной и длинной!

ИСКРА поёт:

   Береза, береза, лет двести шумела, 

   А время настало, и ты постарела. 

   Береза, такой тебя вижу впервые 

   Засохшие ветви, как космы седые. 

   Шуршат пожелтевшие листья в тревоге, 

   И ты, как старушка, стоишь у дороги. 

   Стоишь ты сутуло на перекрестке, 

   Кругом поднимаются дочки- березки. 

   Набросив на плечи зеленые шали, 

   Девчушки расходятся в дальние дали. 

   Бегут врассыпную, шагают рядами, 

   Ведут о тебе разговоры с ветрами. 

   Береза, береза, стареешь, тоскуя. 

   Но я не покину тебя и такую. 

   Весной, как и прежде, к тебе устремляюсь- 

   Так вешней порой возвращается аист, 

   Заботясь о детях, гнездо обновляя 

   Береза, береза, навеки родная. 

  (автор Бровка Петрусь, Хелемский Яков (перевод)

АННА: Я сходила с ума каждый раз, уезжая от сына и мужа. Я никак не могла понять, что это за абсурдная мука. Жить рядом с любимым мужчиной и терзаться из-за мысли, что никогда не будешь ему хорошей женой. Родить ребёнка, о котором так мечтала, и утонуть в страхе за него. А потом и в чувстве вины. Ну почему я не умею просто жить? Поворачивается к Искре. Чего ты хотела?! Чтобы были только ты и я? Ни мамы, ни мужа, ни сына!? Ни человеческой жизни? Я и моё звучание! Концерты! Зрители! Гастроли! Новые песни и вечные репетиции?! Этого? Этого ты хотела?!

ИСКРА кричит: Ну, почему ты не умела просто жить? Я хочу услышать от тебя «Спасибо»! Хотя бы раз. Хотя бы раз! Знаешь, что губит человеческое звучание? Знаешь? Чувство вины! Ты сделала это чувство своим кислородом. А кислородом хотела быть я. Я хотела быть музыкой во взгляде на сына, мелодией в поцелуях с любимым, лирической песней в объятиях с мамой. Но ты отделяла меня от всего. Я была закована на сценах. Чувство вины не позволяло мне стать твоим честным звучанием. Ты хотела петь, но мама не хотела – чувство вины. Ты хотела быть с любимым, но улетела в Италию – чувство вины! Ты хотела быть мамой, но улетала на концерты – чувство вины. Не я, а чувство вины развалило твою жизнь на части. А человеческое звучание во Вселенной органично сплетает всё воедино. Почему люди не верят ему? Если бы ты знала, сколько искалеченных звучаний во Вселенной. Как часто вы выбираете не творчество, а страх. Не свободу, а чувство вины. 

Молчание.

Пожалуйста, скажи мне «спасибо»! За то, что не Збышек, а я поставила тебя на ноги после аварии. Дарила тебе надежду, посылая птицу на ветку. Помогала тебе быть «здесь и сейчас». Избавляла от страха и ужаса. Сделала твою жизнь гораздо длиннее, чем она была бы без меня. Я становилась горизонтом жизни для тебя и трепетной страстью к музыке. И гнала тебя прочь из дома к людям. К людям, которым мы так с тобой были нужны. Они слушали твои песни и исцелялись, отказывались сводить счеты с жизнью, хотя были полны решимости, начинали верить в себя и верить в любовь. Они прощали, вдохновлялись, надеялись, творили и начинали слышать каждый своё звучание. А простить тебя за то, что не была рядом, а выполняла своё предназначение, это уже задача твоего сына. Он с ней справится. Ты чувствуешь, что я кто-то чужой внутри тебя? Но мы единое целое. Это твоя личность ушла, прихватив все свои социальные роли. А я осталась. И останусь навечно. Просто скажи мне «спасибо»!

Молчание.

АННА: Моя милая Муза, моя песня и моё звучание, спасибо!

ИСКРА: Пожалуйста, милая Анна!

АННА: Тебя подарил мне Бог! 

ИСКРА: И мы единое целое!

АННА: Единое целое!

ИСКРА и АННА поют:

   Покроется небо пылинками звезд 

   И выгнутся ветви упруго 

   Тебя я услышу за тысячу верст 

   Мы эхо мы эхо 

   Мы долгое эхо друг друга 

   Мы эхо мы эхо 

   Мы долгое эхо друг друга 

   И мне до тебя, где бы я ни была 

   Дотронуться сердцем не трудно 

   Опять нас любовь за собой позвала 

   Мы нежность мы нежность 

   Мы вечная нежность друг друга 

   Мы нежность мы нежность 

   Мы вечная нежность друг друга 

   И даже в краю наползающей тьмы 

   За гранью смертельного круга 

   Я знаю, с тобой не расстанемся мы 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга 

   Мы память мы память 

   Мы звездная память друг друга 

ИСКРА: Знаешь, однажды я всё-таки стала кислородом в твоём доме. Наполнила пространство и сердца всех, кто был рядом. Обычно я летела к зрителям, а теперь летела к Богу. 

АННА: А потом и меня забрала. Смеётся.

ИСКРА: Он до сих пор никому не даёт слушать песни, которые ты мечтала спеть в храме, когда… поправишься.

АННА: Збигнев старший тогда понял, что на сцену мне больше нельзя. И сцена была мне больше не нужна. А вот ты – очень! Ты! Без сцены и зрителей.

ИСКРА: Сначала просто болела нога?

АННА: Сначала просто болела нога.

ИСКРА: После такой аварии, это естественно.

АННА: До конца жизни будут ныть кости.

ИСКРА: Столько переломов! У здоровых – то людей ноют суставы на погоду.

АННА: Вот-вот. Просто болела нога. Сначала.

ИСКРА: В больницу пойти не заставишь.

АННА: Конечно. Столько лет из них не вылезала, сколько можно?! Просто болит нога. Поболит и перестанет.

ИСКРА: Не перестала?

АННА: Нет! Когда боль стала невыносимой, пришлось идти. Черт!

ИСКРА: Приговор?

АННА: Страшный! Саркома. Рак.

ИСКРА: Ну, вот и сказали. Легче. Позади.

АННА: Жаль в жизни так по – быстрому не промахнёшь. 

ИСКРА: Да, не получится.

АННА: Снова о мыслях! Все эти годы меня ела обида. На Итальянцев, на продюсера, на судьбу. Меня ел рак. Правая сторона пострадала сильнее при аварии, теперь правую сторону поразила болезнь.

ИСКРА: Ела обида?

АННА: Да. Знаешь, водитель, уснувший за рулем, из-за которого мы попали в аварию приходил ко мне в палату.

ИСКРА: Зачем?

АННА: Просил прощения.

ИСКРА: Ты простила?

АННА: Сказала, что да. Но, на самом деле, не простила.

ИСКРА: Врала?

АННА: Себе, прежде всего. И вот теперь рак. И снова боль.

ИСКРА: Шансов не было.

АННА: Шансов не было. Но я ещё выступала. Я надевала очки, чтобы никто не видел, как у меня от боли текут слёзы. Иногда я не могла сдвинуться с места без чужой помощи. Выключали свет на сцене и меня уводили от микрофона.  

ИСКРА: Ты уже едва могла ходить. Зачем ты полетела в Австралию?

АННА: Не могла нарушить условия договора. Пришлось бы выплачивать огромный штраф.

ИСКРА: А потом?

АННА: Они увидели, в каком я состоянии и освободили меня от обязательств.

Молчание. Дело не только в договорах. Я ездила на гастроли, потому, что хотела доказать себе, что всё ещё жива. Что всё ещё могу. Что всё ещё нужна. Словно однажды после концерта, болезнь, вдруг, исчезнет и боль вместе с ней. Я, правда в это верила. Это глупо?

ИСКРА: Нет. Вовсе нет.

АННА: Как же не хотелось в больницу! Что за проклятие, лежать в палатах? И тогда я, вдруг, снова почувствовала, что поделилась на радугу и тьму. В глубине души я знала, что умру. Больше того, я чувствовала, что это мой выбор.

ИСКРА: Нет.

АННА: Да. Душа всегда принимает решение об уходе. И никто не в силах отменить это решение. Но моя другая часть так хотела жить! Смотреть, как растёт сын. Исполнять новые песни. Эта часть готовила дома снадобья из трав и старалась исцелиться. Когда это получалось, она мчалась сцену, вновь. Но другая уставшая половина останавливала порывы болью. И запихивала меня снова в кровать. Я не могла выбрать, качели жизни или лестницу в небо.  Я устала от этой двойственности, я хотела быть целой.

ИСКРА: И ты захотела покреститься.

АННА: Однажды моя любимая бабушка сказала мне: «Милая Анечка, как было бы здорово, если бы ты спела в нашей церкви» Сил дойти до церкви у меня уже не было, но лежа на кровати, я пела те песни, которые мечтала исполнить там. Збышек старший записывал на домашний магнитофон. Он не отдаст это никому.

ИСКРА поёт:

Ave maria

Gratia plena

Dominus tecum

Benedicta tu

In mulieribus

Et benedictus

Fructus ventris

Tui jesus

Sancta maria

Sancta maria

Maria

Ora pro nobis

Nobis peccatoribus

Nunc et in hora

In hora mortis nostrae

(Sancta maria)

(Sancta maria)

Maria

Ora pro nobis

Nobis peccatoribus

Nunc et in hora

In hora mortis nostrae

АННА: Я очень просила, чтобы меня покрестили. Мне это было необходимо.

ИСКРА: Покрестили?

АННА: Да. Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь. В те дни ты была моим кислородом. 

ИСКРА: Да, это было то время, когда мы стали одним целым. 

АННА: Двойственность не исчезла. Я жила в двух мирах. Однажды я открыла глаза после короткого сна. И боковым зрением увидела, что возле моей кровати на стуле сидит мой сынок.  Но почему он снова такой маленький? Я с трудом повернулась. Оказалось, что это Фридрих. Мой любимый братик опять рядом. Он соскочил со стула и стал гладить меня по голове. И с каждых его прикосновением боль всё быстрее исчезала. Становилось так хорошо и легко. Мой ангел всё чаще приходил ко мне на помощь. Но каждый раз боль возвращала меня в реальный мир. Мир, где меня любили, а я почему-то должна была платить страданием за эту любовь. 

ИСКРА: Твоё глубокое убеждение. Тебе всегда неловко было принимать подарки. Ты считала нужным на них ответить и никому не быть обязанной. Моя добрая и скромная Анна. Ты спрашивала меня об эгоизме и тщеславии. Не твой случай. Твоя потребность петь – это потребность отдавать. Поэтому ты хотела раскинуть руки, как крылья и обнять зрителей. Сразу всех. Ты раздарила себя. И продолжаешь делать это до сих пор. Люди вспоминают, как ты здоровалась с каждым дворником и разговаривала, как с близким. Как без позёрства ты была одинаковой на сцене и в жизни. 

АННА: Я просто немножко запуталась в этой жизни. Невозможно угодить всем. Невозможно сразу всех сделать счастливыми. А так хочется. И я старалась. Но в самом конце я лежала и думала, что это иная боль. Не та, которая после аварии сообщала, что я жива. Эта боль требовала моего ухода. Наступил момент, когда я перестала ждать птицу. В одной реальности я обнимала сына, в другой – брата. Больше не было никакого «здесь и сейчас». Для меня всё стало иллюзорным. 

ИСКРА поёт:

   Как жаль, что мы не дарим снов 

   Они порой правдивей слов 

   Пускай к тебе весной 

   Придет мой сон цветной 

   Ночами эту акварель 

   Рисует март или апрель 

   Цвета весенних снов 

   Как будто гроздь шаров, 

   Цветных шаров 

   Я дарю тебе на память алый шар, 

   Небо, словно голубая шаль 

   Как слова моих признаний - алый шар, 

   Над землей зеленой он летит вдаль 

   Летит к тебе заветный шар - 

   Любви несмелой первый шаг, 

   Моей надежды знак 

   Летит мой алый шар 

   На тонкой нити вдалеке, 

   Вот он уже в твоей руке 

   Чуть слышно слово "да" 

   Доносится сюда 

   Я слышу "да" 

   Мой алый шар не отпускай, 

   Пускай продлится сон, пускай! 

   Но за окном рассвет 

   И акварели нет.

   (автор Вратарёв Александр)

АННА: Я наивно верила, что, послав, мне испытание в виде аварии Бог оставит меня в покое. Но появился рак. Мне кажется, каждый человек мечтает умереть без мучений, стремительно и, желательно во сне. Но теперь я понимаю, что рак дал мне возможность попрощаться с любимыми, многое понять и… простить. Однажды на стуле возле моей кровати оказался не Фридрих, а папа. Мой любимый папа, которого я потеряла, когда была совсем девочкой. Он улыбнулся, взял меня за руку. Я засмеялась, вскочила с кровати и побежала прочь. Стало так весело. Я бежала по дороге, залитой солнцем, и слышала плеск волн. Где-то рядом был океан. И, вдруг, передо мной возникло здание. Это был госпиталь в Италии, в котором я оказалась сразу после аварии. Я зашла внутрь. Пусто. Коридоры, залитые солнечным светом палаты, были пусты. Я поняла, что должна найти ту самую. Где моя больничная койка, к которой я возвращалась мысленно почти каждый день своей жизни? Дверь закрыта. Толкаю рукой. На кровати у окна сидит молодой итальянец, опустив голову.

- Ренато?! –

Он поворачивает ко мне свое лицо в слезах.

- Анна? Милая Анна! Не может быть! –

Он рассказал о том, что жил с мыслями обо мне. Что стоило оплатить гостиницу в ту роковую ночь и всего-то. Он улыбчив, успешен, но ту аварию носит в сердце. Пытался совпасть такой странный пазл. Обида и чувство вины. И я, вдруг, так ясно ощутила бессмысленность этой ноши! Этот пазл не совпадает ни у кого и никогда! Вот это открытие! Чувство вины принадлежит только носителю. Обида принадлежит, только обидевшемуся. Моя обида уничтожала только меня! Какие мы глупые, Искра!!! Почему невозможно избавиться от этого чувства сразу??? Зачем мы носим его и бережно выращиваем в своих душах, превращая в болезни? Почему своей обиде, а не своему звучанию я отдавала столько сил и времени. Песни, а не сожаления должны быть нашей путеводной звездой. Ну, почему это становится ясным только в финале жизни?! 

Молчание.

Я обняла Ренато. «Я тебя прощаю! Я прощаю!» Мы плакали как дети, глядя друг на друга, и смеялись сквозь слёзы. Ты скажешь это иллюзия? Пусть. Чувство лёгкости после прощения незабываемо. Словно только в этот момент с меня сняли сковывающий итальянский гипс. Как же хорошо!!! Как хорошо! Я перестала быть жертвой аварии. Я стала обладательницей интересной, великолепной судьбы. Милая мама, спасибо за жизнь!!! Спасибо, судьба, за мужа и сына!!! Благодарю тебя, Бог, за моё звучание!!! Моё звучание, спасибо, что всегда была моей путеводной звездой!

ИСКРА поёт:

   Отцвела веселая сирень, 

   И приходит осень незаметно. 

   Наступил последний теплый день - 

   Отголосок солнечного лета. 

   Ждите весну, ждите весну, 

   Ждите весну, обязательно ждите! 

   Сердце наполнится радостью вновь, 

   Только храните, храните любовь, 

   Вместе храните любовь! 

   И рябина красками горит, 

   И совсем по- девичьи алеет, 

   И о чем-то с ветром говорит, 

   И кого-то ласково жалеет 

   Ты прости, что я чуть-чуть грущу. 

   Это просто осени примета. 

   Я другого счастья не ищу, 

   И тебя хочу просить об этом. 

   (автор Жигарев Александр)

АННА: Такая печальная ирония! Всегда не любила и боялась больниц. И умерла в больнице. В госпитале. Медсёстры меня очень не любили. Я слышала даже, как они говорили, что на живой труп не стоит тратить дорогие лекарства. В последние годы в Польше мне не могли простить любви советских зрителей. А я не делила людей. Моих крыльев хватило бы на всех, чтобы обнять. Я наблюдала за девочками, и верила, что они научатся сострадать. Они ведь выбрали такую профессию. А в последний день пришел мой славный Збигнев. Сел на стул возле кровати. Рядом с ним стоял Фридрих. Глядя на них двоих я поняла, что, наконец две мои реальности соединились. «Збышек, уйти мне несложно»  - сказала я. Ночью я проснулась, окинула взглядом палату. Боли не было. Но у кровати появилась дорога.

ИСКРА: Ты побежала по ней.

АННА: И чем дальше я по ней бежала, тем больше дорогу заливало солнце.

ИСКРА: Нет, этот свет был ярче, чем солнечный.

АННА: Я вернулась в Соренто. Я смогла туда вернуться. Я носилась по берегу моря и наслаждалась свободой от обид и боли. 

ИСКРА: А потом появилась я.

АННА: А потом появилась ты. Я впервые не почувствовала, а увидела своё звучание. И ты привела меня в этот парк. Зачем?

ИСКРА: Зачем?

АННА: Почему мы здесь?

ИСКРА: Наверное потому, что тебе надо было рассказать себе самой о том, какой интересной и наполненной была твоя чудесная жизнь.

Искра поднимается по лестнице к двери и открывает её. Врывается ветер. Анна подставляет ему лицо. Наслаждается ветром. Потом идёт к Искре. Они вдвоём, обнявшись, усаживаются на лестнице. Оставшийся на скамейке фотоальбом раскрывается, и ветер уносит прочь фотографии. Анна и Искра смеются.

ИСКРА: Твой муж так и не женился после твоей смерти.

АННА: В вечности мы вместе.

ИСКРА: Твой сын прекрасный мужчина.

АННА: В вечности мы вместе.

ИСКРА: Твоё звучание до сих пор помогает людям прощать, любить и верить.

АННА: В вечности мы вместе.

АННА и ИСКРА поют:

   Тает снег порою вешнею, 

   Высыхают ручейки. 

   Облетают над черешнею 

   Молодые лепестки. 

   Утро вечером сменяется, 

   Чтоб придти на землю вновь. 

   Все на свете изменяется. 

   Все, но только не любовь! 

   Догорят костры осенние. 

   Птицы к югу улетят. 

   Подо льдом озера синие 

   Неподвижные стоят. 

   Только веточка качается, 

   Листья сбросившая вновь. 

   Все когда-нибудь кончается. 

   Все, но только не любовь! 

   Ошибаемся, печалимся, 

   Размышляем: что к чему? 

   И не с той порой встречаемся, 

   Доверяем - не тому. 

   Месяц в облаке заблудится 

   И, сияя, выйдет вновь. 

   Все на свете позабудется. 

   Все, но только не любовь! 

   (автор Щипахина Людмила)

Анна и Искра уходят за дверь, закрывают её за собой. Ветер обрывает с дерева последние листья.

2025 год. Астрахань.